Nahuhol американца. Приключения Майкла в России - Алекс Май

– Ну, как? Классный ролик? Одну версию, «Прощание Славянки», в инет запулю. Вторую в «Вы – очевидец». С аннотацией: совсем распустились китайцы, гоняют коренных дачников по деревням, гранатами в них кидаются.

– Только попробуй, – сказал Вера. – Тебе Феню не жалко? – И Кате: Прекрати терроризировать дядю!

– Все Ок! – донесся из комнаты голос Майкла.

– Пусть пообщаются, – сказал я. – А Феню мне жалко. Мне их вообще всех жалко.

– Кого всех?

– Ну, печальных азиатских женщин. Давай удочерим одну? Только не очень старую…

– Удочерим. Не старую. Лет пятидесяти-шестидесяти. Пойдем, все готово.

– Майкл, – прокричал я. – Прошу к столу. А то в деревне, сам знаешь, разносолов не будет.

– Разносолов и варенья полно в подвале. Мог бы и угостить его, – сказала Вера.

– Это я так, к слову. Сегодня же угощу.

Зашли в детскую. Катя расспрашивала ученого Майкла о чокнутом профессоре в исполнении Мерфи.

– Вы хорошо говорите по-русски, – сказала Вера, когда мы, наконец, сели за стол.

– Конечно, хорошо. В ЦРУ хорошая школа! – не сдержавшись, ляпнул я.

Ложка с борщом зависла, задрожав, на полпути ко рту гостя.

– Не обращайте внимания, – сказала жена. – Это он шутит так. Даже тогда, когда кажется, что не шутит, он все равно шутит. Привыкните. Скоро.

Майкл положил ложку в тарелку.

– Майкл, я это… Шучу. Честное слово, шучу. И что тут обидного? Что, к примеру, плохого в работе шпиона? Вот возьмем Джеймса Бонда… Штирлица… Мату Хари!

– Помолчи, – попросила жена. – Ты даже извиниться по-человечески не можешь.

– А я что делаю? Я говорю, что если даже допустить, что Майкл – шпион, то в этом нет ничего страшного. Все работы хороши. Только если проколется, то пусть не обижается, когда его посадят в подвал и станут пытать электричеством. Ну, если бы он шпионом был. В общем, прошу прощения. Больше не буду.

– Вы ему не верьте. Он будет. Поэтому – не обижайтесь.

Майкл обвел нас печальным взглядом, а потом расхохотался.

Инцидент исчерпался.

– Это борщ с пампушками? – поинтересовался Майкл.

– Ага, с хохлушками! Вкусный! – сказала Катя, зачарованно и молча, до этого момента, наблюдавшая за Майклом. А я и не знал, что она ярая поклонница таланта Мерфи. Мне почему-то казалось, что ей больше Брэд Пит нравится.

– Это просто борщ, – заметила Вера. – С пампушками – на Украине.

– В следующий раз приготовь с хохлушками, – сказал я, подмигнув Майклу.

– Как вам Россия? – спросила Вера. – Первые впечатления?

– Странное ощущение, – ответил он. – Вроде все нормально, а все равно как-то не по себе. Страшно чуть-чуть. Еще ничего не понял.

– Ну, Россия тут не причем. – Клянусь, говоря это, Вера одновременно вздохнула, улыбнулась и нахмурилась. – К этому можно только привыкнуть.

– Ерунда, – сказал я. – Мы сейчас в монастырь рванем. Эх! Арбузов купим, пряников. Гостинцев братьям-монасям отвезем. Там все его тревоги рассеются в одно мгновение. Эх, Майкл, там так хорошо. Один колокол чего стоит! Такие целебные вибрации! Бррр!

– Дядя Мэрфи, – сказала Катя. – Доедайте скорее, я хочу с вами в покер поиграть! На конфеты.

Мы с Верой укоризненно и одновременно на нее посмотрели. В наших взглядах читалось отчаяние: не позорила бы ты нас, доченька, перед незнакомыми людьми.

– А ты можешь в покер? – заинтересованно спросил Майкл.

– Папа научил в том году. Там все просто. Я очень хорошо играю.

– Блефуешь ты хорошо, – не выдержал я. – Не играй с ней, Майкл, проиграешь…

– О, Боже! – сказала жена. – Катя, ты бы больше кушала, и меньше болтала.

– Болтун, Катя – находка для шпиона! – Помимо воли вновь вырвалось из меня потенциальное оскорбление. – Майкл, давай доедай скорее, нас монаси ждут.

Майкл допивал кофе. Я вытащил из сейфа ружье с патронами – вдруг ему захочется поохотиться на уток? Вдруг он досмотрит на досуге до конца «Особенности…» Не факт, что ему не понравится. Компас захватил – на всякий случай – леса у нас дремучие. Фляжку. Еще какие-то необходимые для выживания в дикой природе вещи.

Вышли из подъезда. На прощание показал бабке Зине средний палец. За чаc, что мы обедали, весь двор – я в этом уверен – узнал, что у нас гостит шибко подозрительный негр. Подозрительными для вредной бабки Зины были все, кто жил вне нашего двора. Все шесть с лишним миллиардов людей, проживающих на планете Земля.

Заехали на рынок. Купили арбузы, пряники и квас. Когда загружали в багажник арбузы, я заметил Ленкину машину.

– Майкл, давай-ка поторопимся, – попросил я. – Садись быстрее.

– Что-то случилось? – настороженно спросил он.

– Пока еще нет. Смотри – красный форд на перекрестке. В нем – Ленка.

– Та самая? – испуганно произнес Майкл и поежился.

– Да! – хищно рявкнул я. – Ух, я ей задам!

Если честно, я немного переиграл, поскольку особого желания что-либо «задавать» Ленке, не было. А что было? Скорее – попытка продемонстрировать Майклу некую браваду, что вот она Ленка, и надо непременно устроить погоню, да такую, чтобы по классическим голливудским канонам. Смотри, мол, американец, как у нас тут весело! Прямо как в вашем кино. Непотребная гордыня, короче, взыграла, осознание которой, к сожалению, приходит не сразу. Если другими словами, то мне хотелось элементарно изъебнуться.

Очень скоро Ленка поняла, что за ней кто-то гонится. Вернее, она знала, что за ней гонюсь я. И что ей придется держать ответ за кляузы. Естественно, она испугалась, или сделала вид, что испугалась. И попыталась оторваться. Я уж и кулаком в окно грозил, и кричал всякие проклятья…

Майкл быстро пристегнулся ремнем безопасности.

Красивой погони, к сожалению, не получилось. Минут через восемь Ленка трусливо и визгливо притормозила у поста ГАИ, перед которым я, само собой, сбавил скорость.

– Дерьмо! – выругался я, увидев, что из машины выскочила не Ленка, а ее мама – Антонина Михайловна, главный бухгалтер сети местных мини-маркетов.

Уф, ей лет семьдесят, не меньше… Невзирая на возраст, Антонина Михайловна резво, как гималайская козочка, побежала к гаишникам.

– Что происходит? – спросил Майкл. – Это немощная женщина и есть Ленка?

– Происходит, друг, обидное до боли недоразумение. А эта женщина породила ту самую Ленку.

Опустил стекло. К нам направлялся гаишник Виталик. За ним – в пяти метрах – семенила Антонина Михайловна. Что за род? У них что? В геноме прописаны кляузы?

– Привет, Саня, – сказал Виталик. – На тебя жалуются. Зачем Антонину Михайловну преследовал?

Тут он заметил Майкла, нахмурился.

– Это кто? – официальным тоном спросил он.

– Гость, из Америки, – сказал я.

– Майкл, ученый-историк, – представился Майкл.

– Зачем ты ей кулаком грозил? – игнорируя его, спросил у меня Виталик.

– Я думал там Ленка едет.

– Ленка? – излишне высокочастотно взвизгнула Антонина Михайловна. – Так ты за Ленкой гоняешься?

– Очень мне нужна ваша Ленка. – Я пренебрежительно ухмыльнулся. – Просто хотел показать ее гостю из Америки, ну, как раритет. Как памятник тридцать седьмому году! Впрочем, пусть на вас посмотрит.

– Что?! Я – памятник?! Какому гостю? Из какой Америки? Ты пьяный!

– Цыц! – рявкнул Виталик. – Саня, ты завязывай таким тоном… А Ленка что натворила?

– Да так… – Я замялся. – Ну, как всегда, застучала. Понимаешь? – Я попытался придать лицу больше многозначительности. – Ну…

– Все понял, – улыбнулся Виталик.

– Сговорились? – прокричала Антонина Михайловна. – И ты, оборотень поганый, туда же… – Она замахнулась на Виталика сумочкой.

– Выбирайте выражения, гражданка. – Виталик снова нахмурился. Степень нахмуренности его лица, его окраска, приближались к критической отметке, за которой подразумевался гнев, а там уже и до животной ярости недалеко.

– Ладно, Виталик, нам пора. А то с самого утра до монастыря едем, а доехать не можем.

– Счастливого пути, – сказал Виталик. – И не пей за рулем.

– За рулем неудобно пить, – ответил я. – Тесно.

– Ты знаешь этого полицейского? – спросил Майкл, когда мы отъехали от поста, оставив разошедшуюся Антонину Михайловну наедине с Виталиком.

– Я тут каждую собаку знаю. Городок-то маленький.

Он улыбнулся:

– Это хорошо. У нас в Нью-Йорке такое нереально.

– Кто бы спорил! – согласился я. – Но в этом есть и минусы, очень важнецкие, кстати.

Я искренне поделился с Майклом всеми плюсами и минусами жизни в маленьком городке. И тех, и других оказалось приблизительно поровну.

– Плохая дорога, – заметил Майкл.

– Верно. Это, кстати, и есть та самая дорога, по которой Наполеон шел. А до него – литовцы, поляки. Смутное время знаешь?

– Знаю. Перестройка…

– Да ну тебя! Раньше, до перестройки. В средние века. Хотя, похоже. В общем, много лет назад эту дорогу решили не трогать. Оставить такой, какой она осталась с древних времен. В качестве исторического памятника.